Наука и творчество

Характерный представитель романтического национализма, Даль «в литературной своей деятельности вдохновлялся стремлением высвободить Россию из греко-латино-германо-французских оков, которые наложили на неё древние книжники, Ломоносов и Карамзин». Он обильно пересыпал свои сочинения народными словечками и поговорками, но, по оценке Д. Мирского, «был лишён подлинного чувства стиля, и все его попытки русифицировать русский литературный язык остались бесплодными».

В течение 50 лет Даль каждый час записывал по одному слову для своего собрания. «Ни прозвание, ни вероисповедание, ни сама кровь предков не делают человека принадлежностью той или другой народности. Дух, душа человека — вот где надо искать принадлежности его к тому или другому народу. Чем же можно определить принадлежность духа? Конечно, проявлением духа — мыслью. Кто на каком языке думает, тот к тому народу и принадлежит. Я думаю по-русски», — признался Даль на закате своих дней.

Толковый словарь живого великорусского языка

Многотомный «Толковый словарь живого великорусского языка» — magnum opus («главное детище») Даля, труд, по которому его знает всякий, кто интересуется русским языком. Словарь создавался Владимиром Ивановичем с 1819 года; первое четырёхтомное издание вышло в период с 1863 по 1866 год. Основу труда составляет язык народа, выраженный разнообразными региональными, производными и близкими по смыслу словами, а также примерами их использования.

2 цитаты, определяющие задачи, которые поставил перед собой составитель:

Живой народный язык, сберёгший в жизненной свежести дух, который придаёт языку стройность, силу, ясность, целость и красоту, должен послужить источником и сокровищницей для развития образованной русской речи.
<…>
Общие определения слов и самих предметов и понятий — дело почти не исполнимое и притом бесполезное. Оно тем мудрёнее, чем предмет проще, обиходнее. Передача и объяснение одного слова другим, а тем паче десятком других, конечно, вразумительнее всякого определения, а примеры ещё более поясняют дело.

Появление в печати толкового словаря, наглядно показавшего неисчерпаемое синонимическое богатство русского языка, вызвало восторги славянофилов, со взглядами которых Даль в поздние годы имел немало общего. Благодаря Далю были сохранены для науки тысячи диалектных словоформ, более нигде не зафиксированных.

Далю, как лексикографу, свойствен умеренный пуризм. Он предлагал заменить малопонятные книжные заимствования из иностранных языков новообразованиями на славянской основе (например, «живуля» вместо «автомат») и включал их в свой словарь как реально существующие. Даля раздражало распространённое среди интеллигенции щеголянье иностранными словами, «речениями галантерейными». При этом, в отличие от А. С. Шишкова и других предшественников, Даль в своём словотворчестве опирался не на столь же книжную «славянщину», а на живой язык современного ему крестьянства.

Словарь Даля, несмотря на нарочитый дилетантизм автора, его безразличие к научной лингвистике своего времени, остаётся для учёных основой знаний о том русском языке, на котором говорил народ до того, как распространилось стандартное школьное обучение. Он служил настольной книгой для Андрея Белого, Владимира Набокова и других выдающихся художников слова. Так, Белый видел в словаре, организованном по гнездовому принципу, бесконечный лабиринт взаимосвязанных слов:

Материалы далевского словаря открывают даль будущего: в корень слова вцеплять и любую приставку, и любую по вкусу концовку; даль словарных выводов Даля: истинный словарь есть ухо в языке, правящее пантомимой артикуляций его.